Чувашская свадьба

Чаще всего будущие молодожены приглядывались друг к другу на посиделках или, как еще называли это мероприятие, девичьих пирах. Аля посиделок молодежь под вечер набивалась в избу, где старшие отсутствовали, а если такой не находилось, то в амбар либо в баню. Здесь пели песни, сплетничали, иногда гадали, в ходу были "поцелуйные" игры вроде жмурок (кого поймал, того целуешь) и лычек - пук лыка раздавали, и та пара, у которой концы оказывались от одного лычка, должна была поцеловаться.

Понравившуюся девушку шли сватать. Отец жениха, прихватив с собой близкого родственника (чуваши, как правило, обходились без свах), отправлялся посмотреть на невесту и потолковать с ее родителями о калыме. Отдавать дочь замуж даром, не требуя с жениховой семьи выкупа, считалось верхом неприличия. Лаже сегодня на чувашской свадьбе друзья и родственники жениха, перед тем как отвезти невесту в загс, должны платить буквально за все. Подружки невесты требуют денег за вход в подъезд (иначе не пропустим), за ключ от комнаты суженой (или езжайте в загс без невесты), за ее туфельку, которую, по традиции, прячут... Бывает, что, заплатив за все и войдя наконец в комнату любимой, жених вместо нее видит закутанного в фату усатого мужика или старенькую бабульку в венке из флердоранжа. За то, чтобы вместо подложной невесты привели настоящую, тоже приходится платить... Правда, сейчас это плата чисто символическая - мелкие монеты, конфетки, бутылка шампанского. Однако расхожая шуточка с подложной невестой корнями уходит в те времена, когда к калыму относились в высшей степени серьезно. Без выкупа можно было получить лишь самую негодящую невесту - горбатую, старую, хромоногую (отсюда, к слову, и обычай прятать туфельку новобрачной - в одной туфле она будет хромать). Свадьба без калыма была позором и для жениха, и для невесты, и для их родителей. Отдает отец дочь замуж даром - значит, не любит, значит, дочка либо уродина, либо ленива, либо гулящая...

Калым, как правило, состоял из скота, часть которого (курум) предназначалась для свадебного пира. Несколько уплаченных за невесту баранов тут же шли на шартан - это такая чувашская праздничная колбаса из овечьего желудка, начиненного мясом, салом и иногда - крупами.

Невеста, впрочем, тоже встречала суженого не с пустыми руками. Как писал один из русских этнографов, "чуваши награждают своих дочерей лучше русских крестьян".

Помимо дворовой птицы и кадок с приданым, невеста брала с собой в дом жениха еще и кузовок с идолами, олицетворяющими духов дома и рода. Такой кузовок - йерех (или ирих) - имелся в каждой семье.

Настоятель православного храма в одной из чувашских деревень (середина XIX века) описывает этот йерех так: "Принесли мне челяк (лукошко). В нем оказались вылитые из олова болваны или маленькие статуи. Здесь же были чурочки, связка прутиков, масло, каша и пр." Чурочки и прутики так же, как и оловянные болваны, олицетворяли собою духов, а масло и кашу в кузовок клали, чтобы умилостивить их.

Известный исследователь чувашского быта Фукс писал: "Чувашская свадьба так забавна, что русские и татарские ничего не значат перед нею".

Свадьба, как правило, устраивается в нескольких домах сразу. По солнцу гости переходили из дома в дом, погуляли в одном - направляются в другой, и так - 3-4 дня.

За несколько дней до начала свадьбы невеста отправлялась по деревням прощаться с подругами и часто ездила с этими визитами целую неделю.

К моменту ее возвращения в дом невестиных родителей прибывал свадебный поезд жениха. Гостей уже ждали столы с угощением, расставленные в доме (у низовых чувашей) либо на дворе, а иногда в сарае (у верховых чувашей). Рядом с местом, приготовленным для жениха и его дружек, ставили дерево наподобие майского - березу, клен, иногда молодой дубок. На нем развешивали приготовленные невестой подарки для жениховых друзей и родни - рубахи, сурпаны, отрезы, холсты.

Вот как это происходило по описанию Фукса. "Двор был выметен как можно чище, и вокруг всего положены на столбиках доски наподобие скамеек, точно так, как у фигляров в балаганах для зрителей. У одной скамейки привязаны две облетевшие березки, и на одной из них повешены хорошо вышитые чувашские рубашки: это место устроено для отца и матери невесты. Множество чуваш и чувашек сидели на скамьях и пили пиво. Невесты не было дома, она ездила по деревням прощаться с своими знакомыми и с подругами. Тишина продолжалась не более получаса; вдруг я услышал шум, гуйканье, звон колокольчиков и писк пузырей (чувашский пузырь - это инструмент сродни волынке); шумная толпа, как неприятели, ворвалась в ворота. Это приехал жених с своим поездом за невестою. По крайней мере, человек 25 въехало на двор верхами, за ними везли сороковую бочку пива и бочонок вина (жениховы напитки для невестиной родни); верховые, не сказав ни с кем ни слова, начали скакать вокруг скамеек и, сделавши три круга, остановились. Посаженый отец (дружка) слез с лошади, поговорил с отцом и отдал ему подарки. Отец показал место, устроенное для жениха у нового анбара. Жених также слез с лошади и с поездом своим сел в назначенное ему место. Началось потчевание жениховым пивом и вином. Погодя немного опять начался шум колокольчиков и пузырей. Это приехала домой невеста с своими подругами, на двор въехало несколько кибиток, а пузырные музыканты верхами. Невеста была в синем кафтане под покрывалом. Жених, увидя ее, вскочил с места, высадил ее из кибитки и почти на руках понес в избу; все ее подруги пошли за ними".

Иногда невесту нес на руках в избу не жених, а дружка. За это девушка должна была отдать ему самую дорогую монету со своего головного убора. По традиции, пир в доме невесты продолжался до ночи, и в дом жениха все отправлялись лишь на другой день. Перед тем как покинуть родительскую избу, невеста непременно плакала. Происходило это следующим образом.

"В избе невеста начала плакать и выть так громко, что надобно было заткнуть уши, а ее родные стали плясать и гайкать, чтобы ее утешить. Невеста подходила ко всякому порознь, обнимала каждого и плакала во весь голос - подносила пиво, и до тех пор не уходила, пока не положат ей в чашку денег. Разумеется, всякий как можно скорее клал в пиво грош или копейку, чтоб от нее отвязаться; она в ту ж минуту вынимала из чашки деньги и клала за рубашку. Целый час продолжалась эта плачевная церемония. Наконец девки вывели невесту на двор, подвели к отцу и матери проститься; тут опять начались слезы и вопли".

По окончании причитаний невесту сажали на лошадь либо в кибитку, и вся компания отправлялась в дом жениха. По дороге следовало выполнить еще один важный ритуал. Остановив лошадей за воротами невестиного дома, жених брал нагайку и трижды стегал суженую по спине. Многие этнографы писали, что делается это, дабы несчастная забыла девичью волю и привыкала к чужой стороне. Однако сами чуваши объясняют все совсем иначе: стегая невесту, жених отгоняет от нее злых духов, которые могли увязаться вслед за девушкой в новый дом.

При входе в дом жениха молодых осыпают мукой или зерном, чтобы жили в достатке. Правда, если становилось известно, что невеста до свадьбы вела себя нескромно, могли и золы в лицо сыпануть.

Молодые из крещеных чувашей, попировав некоторое время в доме жениха, отправлялись в церковь (родители и гости при этом, как правило, оставались за столом, а на венчании присутствовали лишь посаженые отец и мать или дружки). Некрещеные ограничивались тем, что с невесты снимали покрывало и надевали ей на голову женскую хушпу - головной убор замужней дамы. Фукс описывает это так: "Молодая под большим покрывалом вошла с подружками в избу и села у печки. Свекор (отец жениха) не только не встретил молодых, но даже не пошевелился на месте. Жених остался убирать свою и женину лошадь. Входит в избу дружка, держа в руках, в сажень длины, палку, к концу коей привязан пребольшой крючок; он с этой палкой обежал очень скоро три раза кругом избы, встал против молодой и крючком снял с нее покрывало. Подружки взяли ее под руки и повели на брачную постель в новую анбарушку".

То, что невесту повели в амбарушку, а не в горницу, вполне традиционно. По обычаю, первая брачная ночь у чувашей проходит в клети, амбаре, или другом нежилом помещении.

На следующее утро чуть свет молодая жена приступает к работе по дому. Перво-наперво она должна принести воды, сварить традиционную лапшу (салму) и угостить всех гостей и родственников. Собственно, третий день традиционной чувашской свадьбы кое-где так и называли - невестина лапша.

Принести воды и сварить салму - это целая церемония. К колодцу или к роднику шла целая процессия. Впереди - сестра или родственница жениха с ведрами и коромыслом, за ней - молодая жена, следом - множество женщин. Воду должна зачерпнуть женихова родственница. Молодая же забирает у нее ведра, целует и дарит подарок либо дает денег (иногда - несколько монет со своей хушпы). Таким образом она "выкупает" свое право хозяйничать в доме.

В избе новобрачная месила тесто для салмы (при этом все женщины ей помогали). Как пишет Фукс, "когда салма была готова, ее поставили на стол перед свекром, принесли несколько длинных деревянных рогулек наподобие вилок и этими рогульками вынимали из чашки салму и ели все с таким благоговением, как небесную амброзию. После всех этих затей началась попойка и пляска".

Эммин Бекир-заде
"Большая родня" (в сокращении), журнал "Националь" №2, май, 2004