Свадебные обряды сибирских татар

Ф.Т. Валеев

Семейные отношения и свадебные обряды сибирских татар не нашли серьезного отражения в литературе. В трудах дореволюционных авторов встречаются лишь попутные упоминания, которые не могут дать сколько-нибудь полного представления о традиционных свадебных обрядах татар дореволюционного периода. В этнографической литературе советского периода затронутый вопрос освещен недостаточно. За последние два десятилетия о свадебной обрядности сибирских татар появились только две работы: Валеев Ф. Т. Некоторые черты традиционных свадебных обрядов западносибирских татар // Материалы по этнографии Сибири. - Томск, 1972, с. 99-116; Томилов Н. А. Свадебная обрядность. Сибирские татары // Семейная [127] обрядность народов Сибири. Опыт сравнительного изучения.- М., 1980, с. 31-35. Между тем изучение свадебных обрядов татар этого региона, как и других народов, имеет важное научное значение для выяснения перемен в семенных и общественных отношениях в связи с изменением социально-экономических условий жизни, для более полного раскрытия истории сибирских татар и их контактов с другими народами.

В XIX-XX вв. у сибирских татар господствующей формой была малая семья. Правда, встречались и большие неразделенные семьи. О существовании таких семей свидетельствуют архивные материалы, относящиеся ко второй половине XIX в., а также к более раннему периоду. По данным 7-й ревизии (1816 г.), в юртах Саусканских Тобольского округа числилась большая неразделенная семья Аитмамета Сюендукова. Главе семьи был 81 год. Вместе с ним жили три его женатых сына с детьми. Всего в этой семье насчитывалось 18 душ обоего пола (ГАТОТ, ф. 154, оп. 8, д. 347, л. 839 об.). В 1850 г. (10-я ревизия) во главе большой неразделенной семьи стоял житель деревни Аубаткан Ашербага Зейнетдинов, имевший троих сыновей, у которых уже были внуки. В этой семье насчитывалось более 40 душ обоего пола (ГАТОТ, ф. 154, оп. 8, д. 347, л. 167-170). Такая же семья была и у Мухамедшаха Аминева из деревни Аубаткан (Тарский уезд). Вместе с главой семьи здесь жили четыре сына с семьями.

Существование больших неразделенных семей у татар даже на рубеже XIX-XX вв. объясняется специфическими условиями их жизни в Сибири. Преобладающее большинство татарского населения жило в сельских местностях, отдаленных от экономических центров края. Экономическая отсталость, примитивные орудия производства, почти натуральное хозяйство обусловливали относительно медленное проникновение капиталистических отношений в среду татар. Существование консервативных традиций в семейных отношениях, освященных установлениями ислама, способствовало сохранению пережиточных форм больших неразделенных семей. В них главенствующее положение принадлежало отцу, мужу. Глава семьи распределял обязанности между членами семьи в хозяйстве, распоряжался доходами. Судьба всех членов семьи находилась также в его руках. Такие вопросы, как женитьба сыновей, выдача замуж дочерей, разрешались, в конечном счете, им. Как в большой неразделенной, так и в малой парной семьях женщины и девушки у татар, как и у других [128] мусульманских народов, находились в бесправном положении. Бесправное положение женщины регламентировалось установлениями ислама, шариатом. Бесправие женщины ярко проявлялось при разводе. При разводе, который, как правило, происходил по инициативе мужа, женщина имела право только на свое приданое, хотя бы она много лет жила и работала в этой семье. Среди эксплуататорской верхушки в дореволюционный период встречалось многоженство.

В семейно-брачных отношениях татары руководствовались социальными мотивами. Браки заключались обычно между семьями, принадлежащими к одной социальной группе. Если и встречались случаи женитьбы богачей на девушках из бедных семей, то в таких случаях обнаруживалась большая разница в возрасте брачующихся (старшим по возрасту бывал жених).

Вопрос о свадебных обрядах сибирских татар освещается в основном на данных наших полевых этнографических материалов. Материалы были собраны в течение ряда лет среди татар Большереченского, Тарского, Тевризского и некоторых других районов Омской области, Тобольского, Вагайского, Тюменского, Ярковского районов Тюменской области. Были использованы также материалы, полученные от информаторов, проживающих в Омске, Тобольске, Таре, Тюмени, Казани, Ташкенте, Москве и других городах. Многие из информаторов не только хорошо знали традиционные свадебные обряды сибирских татар XIX- начала XX вв. по рассказам своих отцов и дедов, но и сами были участниками и свидетелями дореволюционных татарских свадеб.

Цикл свадебных обрядов сибирских татар, за исключением незначительных отклонений, состоял из следующих этапов: сватовство (кыс сурату), сговор, совет (кингаш), собственно свадьба (туй), приветствие женихом родителей невесты (сэлам), перевоз молодой в дом родителей мужа (куц, куч), визит новобрачных в дом родителей невесты (турген, туркен). К обрядам досвадебного цикла у сибирских татар следует отнести сватовство (сговор), совет, а к обрядам послесвадебного цикла - обряд приветствия женихом родителей невесты, перевоз молодой в дом родителей мужа и визит молодых к родителям невесты.

Все эти этапы цикла свадебных обрядов тщательно соблюдались в богатых и зажиточных семьях, а в семьях бедняков и середняков они значительно упрощались, соблюдались иногда лишь символически. [129]

В осуществлении отдельных циклов свадьбы, а также в проведении свадьбы в целом довольно активное участие принимали все близкие и дальние родственники жениха и невесты. Так, родители жениха вместе с ближайшими родственниками обсуждали возможные кандидатуры в невесты для своего сына. При этом в очень редких случаях обращали внимание на чувства, питаемые молодым к его будущей жене. Выбирая невесту для сына, родители главным образом руководствовались материальными соображениями, т. е. учитывали выгодность или невыгодность предполагаемого брака для семьи. При выборе невесты решающее слово принадлежало отцу, старшему в семье.

"На протяжении всей древности,- пишет Энгельс,- браки заключались за вступающих в брак их родителями, и первые спокойно мирились с этим". (Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. произведения в трех томах.-М., 1966, том 3, с. 276.) Среди сибирских татар в прошлом случалось, что жених и невеста впервые встречались во время свадьбы.

При заключении брака татары так же, как некоторые другие тюркские народы, предпочитали браки, близкие как по расстоянию, так и по родству. Если заключался брак между близкими родственниками, то родители жениха и невесты наблюдали лишь за тем, чтобы не переступить границ, дозволенных шариатом.

Остановив выбор на одной из девушек своего или какого-нибудь другого недальнего аула, родители жениха засылали сватов (яуцы). Обычно это был уважаемый в ауле человек, отличавшийся умом и красноречием. Часто роль главного выполняла опытная по устройству женитьб старуха-сваха (яуцы-карцык). Основная задача сватов состояла в том, чтобы добиться согласия отца девушки выдать свою дочь за определенного человека.

Мужчина или женщина, отправляясь сватать девушку, выпускали одну штанину поверх ичигов, что считалось по обычаям татар признаком того, что данное лицо прибыло в дом девушки, чтобы ее сватать. Этот обычай был известен казанским татарам, казахам, по-видимому, и некоторым другим тюркоязычным народам. По словам X. А. Аргынбаева, казахский сват (жаушы) на одной ноге заправлял штанину за голенище сапога, на другой выпускал ее на сапог. Этот обычай должен был принести удачу в сватовстве. (Аргинбаев X. А. Семья и брак у казахов. - Алма-Ата: 1973, с. 183 - На казахском языке). [130]

Войдя в дом, сват здоровался с родителями девушки и всячески старался показать свое уважение к ним. Свата и его свиту хозяева приглашали сесть на нары. После общей молитвы сват начинал говорить с родителями девушки. Сначала он говорил о посторонних вещах: о состоянии погоды, о видах на урожай и т. д. Но искусный сват вскоре от отвлеченных разговоров переходил к цели своего прихода. Обращаясь к родителям девушки, он говорил: "У вас золото, а у нас серебро, давайте сольем их вместе". Он всячески восхвалял жениха и его родителей, превозносил их материальное положение. Родители девушки обычно не сразу давали согласие, ссылаясь на молодость девушки, на необходимость посоветоваться со своими родственниками или какие-нибудь другие причины. Согласиться сразу считалось неприличным. Поэтому родителям невесты иногда приходилось посылать свата несколько раз, пока не удавалось получить их согласие.

Получив, наконец, согласие и узнав о примерных размерах калыма, сват (или сваха) уходили, при этом оставляли родителям девушки в виде задатка небольшой подарок от родителей жениха. Это обычно был отрез на платье для будущей невесты, сладости. Качество ткани зависело от материальных возможностей родителей жениха. Бывало, что в качестве задатка невесте оставляли головной платок и немного сладостей.

Следующим этапом был сговор. Это была встреча мужчин - близких родственников жениха с родителями невесты. По существу это было продолжением сватовства. Встреча происходила в доме родителей невесты, где стороны договаривались о размерах калыма. Это был очень ответственный и важный момент для обеих сторон. Особенно тщательно готовились к этой встрече родители невесты. Они заранее советовались с ближайшими родственниками и определяли конкретное содержание калыма.

Под калымом, как известно, понимается выкуп, уплачиваемый женихом за невесту ее родителям или родственникам в виде компенсации тех затрат, которые делались в свое время при воспитании ими домерь. Калым - один из древнейших пережитков феодально-патриархальных отношений у сибирских татар. Он широко бытовал в прошлом среди народов Средней Азии, Казахстана и некоторых Других народов. По новейшей этнографической литературе, калым - это выкуп за женщину из другого рода. Брак покупкой, путем уплаты за жену выкупа (калыма), характерен для эпохи патриархальных отношений и [131] непосредственно связан с большой патриархальной семьей (Кисляков Н. А. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. - Л., 1969, с. 177).

Вопрос о происхождении калыма у сибирских татар не изучен. Но из расспросов представителей татар старшего поколения региона видно, что в середине XIX в. и ранее у местных татар калым рассматривался как выкуп за невесту. О существовании в XIX в. калыма у сибирских татар свидетельствуют также обнаруженные нами некоторые архивные документы. Например, в донесении Тарского земского исправника Рудко своему начальнику от 25 июня 1853 г. читаем: "...с женитьбой у инородцев (тарских татар.- Ф.В.) сопряжены большие расходы, потому что ищущий руки невесты должен дать отцу ее калым - плату" (ГАОО, ф. 3, оп. 3, д. 3532, л. 91).

О калыме у сибирских татар в 60-х гг. прошлого века И. Н. Юшков писал: "При согласии сторон и устанавливается количество калыма. Калым, смотря по достоинствам невесты и состоянию ее отца, бывает (ценой) от 30 до 500 рублей серебром и более и выплачивается, по взаимному условию, деньгами, скотом или товарами, притом весь до свадьбы, а иногда часть его доплачивается после свадьбы" (ТГВ, 1861, № 45).

Однако в связи с разложением больших неразделенных семей и становлением малой семьи калым у сибирских татар постепенно превращается в простую традицию, фактически он отождествляется с подарками и свадебными расходами со стороны родителей жениха. Поэтому в изучаемый период у сибирских татар мы не наблюдаем тех длительных сроков между отдельными этапами свадебных обрядов, как у кочевых и полукочевых народов Средней Азии и Казахстана в прошлом, обусловленных необходимостью уплаты калыма женихом родителям невесты.

Калым включал в себя такие вещи, как пуховая шаль (тэвэт шаль), плед с кистями (калын шаль), три платья или же три отреза на платье, хорошую кожаную обувь, шубку из лисьих лапок (поцкак тун) или зимнее пальто, полог (цымылтык) для кровати, занавески, три наволочки, материалы для изготовления теплого стеганого одеяла- верх (есте) из шелка или сатина, подклад и овечья или верблюжья шерсть. Иногда вместо материала условием сговора предусматривалось готовое одеяло. Родители жениха должны были доставить в дом невесты сливочное масло, муку, плиточный чай, мед, рис для плова. [132] В живом виде доставляется скот (лошадь или яловая корова), предназначенный для убоя к свадебному пиру (туй сугым). Кроме того, жених дарил тестю лошадь, в крайнем случае - стригуна или корову. В калым включалась также оговоренная сумма денег.

В конце XIX -начале XX вв. размеры калыма на свадьбах бедняков и середняков у тарских татар были не очень обременительными. Среди них в этот период редко встречались случаи, чтобы парень ходил в женихах несколько лет из-за того, что не смог своевременно выплатить калым. Но совершенно другая картина наблюдалась у "заболотных" татар, селения которых расположены по берегам рек Ачири, Носка и Лайма (Тобольский уезд). Здесь до Октябрьской революции очень часто сыновья бедных рыбаков и охотников на всю жизнь оставались холостыми, так как не имели средств для выплаты калыма; в то же время среди местных кулаков и мулл встречалось многоженство. Например, мулла Хачиряй из юрт Красноярских (Кызылъяр) жил с тремя женами. Аналогичные факты имели место среди тюменских татар (юрты Боровские, Варваринские и др. Тюменского уезда).

Наряду с понятием "калым" в лексике сибирских татар, как и у других народов, исповедующих ислам, существует понятие махр. Это брачное установление, обусловленное шариатом. Махр - это обеспечение, даваемое женихом невесте, которое обычно делится на две части: махр наличный - накд и махр отложенный - насия. Первый - это определенная сумма денег или имущество, даваемое женихом невесте в период бракосочетания, второй - деньги или имущество, обусловленное заранее, но выдаваемое жене в случае смерти мужа или развода по его инициативе. Махр (первый) у сибирских татар, как правило, сливался со свадебными подарками жениха родителям невесты в период свадьбы (калым). Во время наших бесед даже сведущие в установлениях шариата представители из сибирских татар отождествляли махр с калымом.

Следующим после сговора этапом цикла свадебного обряда являлся совет (кингэш). В дом невесты приезжали (если жених был из другого селения) двенадцать свах - женщин, близких родственниц жениха во главе с матерью или теткой жениха со стороны матери или отца. По сообщениям информаторов, на кингэш приезжали иногда и мужчины - родственники жениха. На кингэше стороны окончательно договаривались о дне свадьбы и обсуждали детали, связанные с ее проведением. На кингэш [133] со стороны жениха, согласно условиям сговора, доставлялись продукты, включая лошадь или корову, предназначенные для убоя на свадьбе (сугым). Человек, привозивший в дом невесты означенные продукты и сугым, по обычаю получал от невесты или от ее родителей подарок - вышитую бархатную тюбетейку (махмал кэбэц).

На отдельной подводе от жениха в дом родителей невесты в день кингэша привозились вещи для невесты, предусмотренные сговором. Здесь же находились вещи, необходимые для общего пользования молодых (постельные принадлежности, полог для кровати, домашняя утварь и т.д.). Все это заворачивалось в виде пакета в новый домотканый шерстяной ковер (урмэк) или полог (цымылтык) для кровати. Пакет аккуратно зашивался и опечатывался двумя серебряными монетами, зашитыми в виде пуговицы сверху. Пакет вскрывала младшая сестра невесты, которой и доставались зашитые монеты.

Изготовленные для невесты в доме жениха и привезенные в дом ее родителей вещи и ее приданое у тарских и тобольских татар носят название сип (от древнетюркского сеп - приданое невесты). В Ярковском районе (Тюменская обл.) сип - это лошадь или корова, предназначенные для убоя на свадьбе, а не вещи. Название сип бытует также в узбекском языке в значении приданого.

У тарских татар мною обнаружены связанные со свадебными обрядами термины "инце" или "цыгыт", обозначающие наследственную собственность, выделяемую родителями дочери при ее вступлении в брак. В качестве инце девушка получала корову, телку или овцу. Количество скота зависело от имущественного положения ее родителей. Термин "энчи" (енши) существует в киргизском и казахском языках и обозначает наследственную собственность, выделяемую родителями сыну или дочери при их вступлении в брак (или при первом посещении родительского дома после свадьбы) и дополняющую приданое. Термин "инче" в конце XIX в. встречался у крещеных татар Уфимской губернии (Татары Среднего Поволжья и Приуралья..., с. 244). Но инче здесь обозначало скот (корову, жеребенка или несколько овец и т. п.), подаренный тестем зятю во время его приезда с женой в дом тестя после свадьбы.

Термин "энчи" бытует в одном из северных диалектов алтайского (ойротского) языка - диалекте черневых та-тар-тубакижи в значениях: доля наследства, приданое. На существование термина "ончу" у тувинцев в значении [134] личная собственность девушки указывает Л. П. Потапов. (Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев. - М., 1969, с. 251).

Следующий этап цикла свадебного обряда - это собственно свадьба - туй, той, главный момент в цикле свадебных обрядов сибирских татар.

Сообщения наших информаторов о месте проведения свадебных торжеств несколько противоречивы. Некоторые из них утверждали, что свадебные торжества проводились одновременно как в доме жениха, так и в доме невесты. Другие же свидетельствовали, что торжества проводились как в доме жениха, так и в доме невесты, но в разные дни, что на них присутствовали приглашенные с обеих сторон. Нам приходилось слышать также о третьем варианте свадебных торжеств, когда торжества происходили только в одном месте - в доме жениха или в доме невесты, но чаще в доме невесты.

Проведение отдельных этапов свадебных обрядов и в целом свадьбы зависело от конкретных условий, от сложившихся у дайной группы населения традиций, влияния на него свадебных обрядов других народов, и, наконец, от социального положения брачащихся. Поэтому нам думается, что в этом вопросе нельзя искать строго определенную последовательность, какие-то твердо установившиеся правила. Вполне возможно, что все перечисленные выше варианты при проведении свадебных торжеств могли иметь место, но в различных районах.

Гости приносили с собой молодым подарок саун (сауын, саум). Термин этот встречается б казахском (сауын) и в башкирском (hауын) языках. В казахском языке термин "сауын айту" означает объявление о предстоящих празднествах, куда родственники должны были являться с дарами (Казахско-русский словарь. Алма-Ата, 1954, с. 293.) В башкирском языке под термином "пауын", по словам С. И. Руденко, подразумевается один из институтов патриархально-родовых отношений, являвшихся средством для эксплуатации байской верхушкой башкирского общества своих материально необеспеченных родичей и общинников. (Руденко С. И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. -М.- Л., 1955, с. 259).

Термин "саум" известен и казанским татарам. Под ним здесь понимается скот, который давали родители своей дочери при выдаче ее замуж. Как видим, этот термин у казанских татар близок по значению и к отмеченному выше термину "инче" (инце, энчи, энши), бытовавшему у ряда [135] других тюркских народов. У татар-мишарей правобережных районов Татарской ССР термин "саум" обозначал продукты, различные печения, присылаемые женихом родителям невесты вместе с выкупом. Термин "саун" у сибирских татар по своему семантическому значению более близок к термину, употребляемому казахами применительно к свадебным обрядам.

В день свадьбы как в дом жениха, так и в дом невесты приходили многие жители аула, включая детей и подростков. Летом в ясную погоду свадебные увеселения происходили во дворе, специально приглашенные музыканты играли на скрипках, на губном деревянном или металлическом инструменте кумыс (кубыс - варган) с вибрирующим стержнем; татары любили также слушать наигрыши на курае (курай - дудка, музыкальный инструмент из полого стебля дягиля). С конца XIX в. на татарских свадьбах все чаще встречается однорядная гармоника ("тальянка"), занесенная в Сибирь татарами Поволжья. Следует отметить, что на свадьбах у всех этнографических групп сибирских татар уже с середины XIX в. исполнялись свадебные обрядовые песни казанских татар. А в таких селениях, как Буксим, Инцесс, Молодцово, Мурлы и др. (Тарский уезд), в которых издавна проживали татары-мишари, на свадьбах исполнялись традиционные народные и свадебные обрядовые песни мишарей. По словам отдельных мишарей, сибирских старожилов, они в дореволюционное время на свадьбах старались придерживаться своих традиционных обрядов.

С конца XIX и начала XX вв. на свадебных торжествах сибирских татар часто стали принимать участие их соседи - русские. Татары и бухарцы, несмотря на противодействие мулл, приглашали русских гармонистов, балалаечников. А среди самих татар встречались замечательные плясуны, исполнявшие на свадьбах "русскую", "цыганочку" и т. п.

В день свадьбы устраивались скачки, борьба, состязания в беге, стрельба по яйцу, привязанному на верхнем конце вкопанного в землю высокого шеста и т. д. Татары на свои свадьбы также приглашали своих друзей (тамыр) - казахов, которые под аккомпанемент домры исполняли казахские народные песни, такие, как "Кара торгай", "Мазлума" и др. Кстати, казахские народные песни на свадьбах исполнялись и татарами. На татарские свадьбы казахи доставляли кумыс. Казахи охотно принимали участие в скачках, борьбе и т. д. [136]

Во второй половине XIX - начале XX вв. на свадьбах татар допускалась относительная свобода женщин. Так, замужние женщины приходили на свадьбу в праздничном одеянии вместе с мужьями, часто и угощались вместе с ними. Правда, традиционное угощение - "блюдо жениха" (кияу табак) - у тарских татар предназначалось только для мужчин.

Кульминационным пунктом свадебных торжеств следует считать так называемый вечерний пир (кицке туй). Не исключена возможность, что название кицке туй (той) у татар это искаженное кичиг тою - малый той, происходивший у некоторых тюркоязычных народов, например, у шорцев, в доме жениха. Кстати, эти термины сходны по своему фонетическому звучанию.

Участники кицке туй угощались, пели свадебные обрядовые песни: "Яр-яр", "Ай-ля-ли" (тарские татары), "Биршахи" (тобольские татары), плясали под музыку, стороны состязались в красноречии. В своих песнях присутствующие восхваляли жениха и невесту, выражали им добрые пожелания. На этих торжествах исполнялись также шуточные песни, в которых высмеивались родные и близкие молодых, часто и они сами, вызывая веселый смех присутствующих.

В этот вечер из дома родителей невесты в дом жениха отправлялось угощение - "блюдо жениха". Это угощение состояло из 12 блюд (плов, вареное мясо, жареный гусь, пельмени, баурсаки и т. д.). Угощались все люди мужского пола, оказавшиеся в это время в доме жениха,-o парни, сверстники жениха (нугары), взрослые мужчины, старики, даже мальчишки. В теплое время это угощение устраивалось на дворе. Здесь расстилали прямо на земле большой домотканый ковер, на который стелили скатерти, вокруг, по-восточному сложив ноги, садились гости. Поданные угощения ели чинно, не торопясь, соблюдая этикет.

В конце угощения выносили поднос, на который присутствующие клали деньги, кто сколько мог, обычно от 20 копеек до рубля. Зажиточные гости, родственники жениха клали до десяти рублей. На следующий день после кицке туя, а иногда в тот же вечер в доме невесты совершался мусульманский обряд бракосочетания - никах. Во время никаха присутствовали только мужчины: указный мулла, отцы, старшие братья, дяди жениха и невесты, а также несколько местных стариков-аксакалов, пользующихся уважением в обществе. Жених и невеста отсутствовали [137]. Мулла спрашивал отца жениха и отца невесты об их согласии на вступление в брак их детей и об условиях брака, прежде всего об обеспечении невесты женихом, т. е. о размерах махра. Согласие жениха и невесты спрашивалось через доверенных лиц (вакиль). Доверенные лица назначались по одному с каждой стороны. Во время никаха невеста вместе со своими подругами находилась в соседней комнате.

Если такой возможности не было, то невеста могла оставаться в той же комнате, в которой совершался никах, но за занавеской. Часто из-за занавески за невесту громко отвечала другая женщина, чтобы было слышно мулле. Это делалось в том случае, когда девушку ее родители замуж выдавали насильно за нелюбимого человека. При этом голову девушки накрывали стеганым одеялом, чтобы не было слышно ее плача и отрицательного ответа мулле. Так печально начиналась семейная жизнь многих девушек. Надо сказать, муллы, совершавшие религиозный обряд никах, знали заранее о несогласии девушки на брак, но, несмотря на это, "оформляли" его за определенную мзду.

Только после прочтения муллой молитвы никаха и соответствующей записи в метрической книге брак считался совершенным: жених получал право посещать невесту на правах мужа. Тайных посещений женихом невесты до никаха, как это имело место, например, у казахов, киргизов, у сибирских татар не было. Свадебные торжества, увеселения продолжались также и после никаха.

Собственно свадьба по существу завершалась встречей жениха и невесты в доме родителей молодой. Эта встреча у сибирских татар сопровождалась довольно сложной церемонией. Поздно вечером жених вместе со своими двумя дружками: правым (унг) и левым (сул), которые сопровождали его на протяжении всех этапов цикла свадебных обрядов, отправлялся в дом невесты. Кроме двух дружков жениха сопровождали молодые парни (нугары). Вся эта группа с шумом и песнями отправлялась к дому, где находилась невеста с подругами и невестками. У дверей дома или комнаты, где находилась невеста, жениха ожидали парни и девушки, главным образом родственники и близкие невесты, которые не пускали жениха в дом, требуя от него выкуп за то, что его пропустят к невесте. Только после того, как жених раздавал деньги и подарки, его впускали в дом. [138]

При входе в дом (в комнату) жениха встречали сестра и зять невесты, а в некоторых местах старшие невестки. По обычаю они заставляли жениха наступить правой ногой на растеленное белое полотно и опрокидывали на его голову большую тарелку с изюмом, сладостями и мелкими монетами. Белое полотно символизировало молодым "белую дорогу", т. е. счастливую и радостную жизнь.

После прихода жениха все девушки - подруги невесты покидали комнату молодых и последней уходила невестка (енга) новобрачной. Она готовила постель и угощение для молодых. Наконец удалялась и она. Молодая должна была помочь жениху разуться и раздеться.

На следующее утро после брачной ночи в доме родителей невесты происходило так называемое приветствие (салом). В честь этого события устраивалось угощение для родных молодой. Жених кланялся родителям, а также всем присутствующим родственникам жены. Молодая раздавала детям своих родственников подарки (сладости), которые и рассматривались как подарок от зятя. Молодые оставались в доме родителей невесты примерно 10- 30 дней, а в богатых семьях по нескольку месяцев. В это время молодые ходили в гости к родственникам новобрачной. Время совместного пребывания молодых в доме родителей молодой на языке тарских татар называется "утау", от древнетюркского отаг - шатер, жилище (ДТС, с. 373).

В дни свадьбы родители молодых договаривались о дне отъезда (куц, куч - от древнетюркского кос - переходить, передвигаться, кочевать) новобрачной в дом мужа (ДТС, с. 311). В установленный день молодой муж увозил новобрачную к себе домой. Вместе с молодыми ехали родители, родственники молодой, а также приглашенные. В богатых свадьбах куц, как и другие обряды свадьбы, устраивался наивозможно пышнее. Во главе свадебного поезда в закрытой повозке, запряженной парой лошадей, ехали молодые; за ними гуськом тянулись повозки остальных участников куца. В отдельной повозке перевозилось приданое невесты.

По обычаю татар-мусульман, свадебный поезд при выезде со двора родителей невесты направлялся в сторону киблы, т. е. в сторону Каабы, куда обращаются мусульмане во время молитвы, - на юг. Проехав некоторое расстояние, поезд поворачивал в нужном направлении. Если жених и невеста были из одного и того же аула, то свадебный поезд просто несколько раз объезжал его и двигался [139] к дому жениха. Поезд торжественно встречали родные и односельчане молодого. На удила лошади, которая везла молодых, привязывался небольшой платок, в который заворачивались несколько серебряных монет (пэйгэ). За этот платок разгоралась борьба между встречающими свадебный поезд мужчинами. Он доставался самому смелому и ловкому, которому удавалось ухватиться за удила скачущей лошади и сорвать заветный платок.

В день прибытия в дом мужа молодая сидела за занавеской, покрыв голову и лицо шелковой шалью или шелковой тканью. Вместе с молодой сидели девушки, приехавшие вместе с ней во время куц, а также девушки из аула жениха. К невесте подходили старшие невестки жениха, другие родственницы. Устраивали своеобразные смотрины невесты, дарили ей подарки или обещали подарить скотину (теленка, овцу и т. п.). Подобные подарки родственниками жениха делались и позднее. Значительный интерес представляет церемония снятия покрывала (эцемлек ацу). Снимал покрывало с головы невесты мальчик, младший брат жениха, сын его брата или ближайшего родственника. Церемония снятия покрывала с головы невесты происходила так. Мальчик, сын ближайшего родственника жениха, брал в обе руки по веретену или по деревянной ложке и ими поднимал покрывало, причем невеста "сопротивлялась" мальчику, вновь опуская покрывало на лицо. Мальчику удавалось справиться со своей задачей только при третьей попытке. За снятие покрывала мальчик вознаграждался мелкой серебряной монетой, перочинным ножом или другим каким-нибудь мелким предметом. В прошлом у тарских татар был обряд "проверки молодой". Он заключался в следующем. Молодая, только что прибывшая в дом мужа, сидя за занавеской, должна была замесить тесто, раскатать его и нарезать лапшу, причем лапша должна была быть тонкой и длинной. Если молодая успешно справлялась с этой задачей, ей пели афарин (от арабского - хвала, честь, слава). После снятия покрывала и прохождения "проверки" молодая могла показываться на людях. На второй день после приезда в дом мужа молодая приветствовала его родителей и родственников. Эта церемония носила название "приветствие невестки" (килен салом). Сущность ее состояла в том, что молодая подходила к родителям и к старшим братьям и сестрам мужа, приветствовала каждого в отдельности, желала им здоровья. Иногда после свадьбы жених оставался жить в доме родителей жены. Так поступали обычно [140] бездомные батраки. Часто в этом бывали заинтересованы престарелые родители молодой, у которых не было сына и они нуждались в работнике для своего хозяйства. Татары зятя-примака называли куц кияу, т. е. "переселившийся (в дом невесты) зять".

Заключительным этапом свадебного цикла являлся визит молодых через несколько дней к родителям невесты (турген). Термин происходит от древнетюркского "торкун" в значении прибытие дочери в дом своих родственников (ДТС, с. 581). Вместе с молодыми ехали родители молодого и его близкие родственники. Через некоторое время ответный визит к родителям жениха делали родители и родственники молодой. Продолжительность взаимных визитов обычно ограничивалась сутками. Так происходили в изучаемый период основные этапы цикла свадебных обрядов у тарских татар.

В традиционных свадебных обрядах разных групп сибирских татар наблюдались некоторые особенности. В юртах Миримовских, Комароу, Суклам, Сатылган и др. сват, войдя в дом девушки, здоровался с ее родителями и говорил: "Надо садиться под матицей" (аркалык), а по обычаю местных татар это выражение означало, что пришедший является сватом. После традиционного угощения "кияу табак" (букв. - блюдо жениха), жених, его родители и родственники приходили в дом невесты "на угощение свата" (кода сый). Здесь жених и невеста встречались, разговаривали, но невеста оставалась под тонким покрывалом и сидела рядом со своими подружками. В некоторых аулах тобольских татар существовал обычай устраивать угощение, которое называлось янбаш туй. В процессе свадьбы в дом невесты родители жениха привозили мясо, заднюю часть разделанной туши яловой коровы (янбаш, букв. - бедренная, задняя часть туши животного), варили и угощались совместно. Этот обычай не являлся отдельным этапом свадебного обряда и не всегда соблюдался.

В свадебных обрядах тобольских и тюменских татар бытовали такие обычаи, как подача молодым по чашке молока перед отъездом молодой в дом мужа, встреча свадебного поезда у дома жениха выстрелами из ружья, разбивание глиняных горшков о повозку невесты. Подача молока молодым символизировала пожелание счастливой "белой", как молоко, жизни, а выстрелы из ружья и разбивание глиняных горшков о повозку невесты преследовали цель "отогнать" злых духов от дома (двора), где должны жить молодые. [141]

В татарских селениях Сатылган, Саускан, Суклем, Вагай II и др. в момент встречи жениха с невестой пели свадебную обрядовую песню "Биршахи". Причем пели ее как сопровождавшие жениха парни, так и те, которые "охраняли" двери дома невесты. "Биршахи" - это песня-обращение окружающих к жениху, чтобы он шел скорее к своей возлюбленной, которая ждет его, как роза соловья. Но, как мы уже видели, жених должен был выкупить путь к ней - делать подарки охранявшим двери невесты людям. По-видимому, термин "биршахи" состоит из двух частей: древнетюркского "бир" - давать, даровать, вручать и персидского "шахи" - мелкая монета 1/20 дирхема (арабской серебряной монеты). Такое толкование соответствует содержанию песни (поющие обращаются к жениху, восхваляют его невесту и требуют у него подарков или денег). Эта свадебная обрядовая песня, по-видимому, проникла к тобольским татарам через ираноязычных бухарцев-таджиков.

Нами зафиксированы некоторые особенности в свадебных обрядах и у "заболотных" татар. Например, у этой группы татар сват приходил к родителям девушки, держа в одной руке хлеб, завернутый в головной платок, а в другой длинную палку, на верхний конец которой был привязан носовой платок. Все это, по обычаям местных татар, означало, что пришедший - сват (яуцы).

Первая брачная ночь молодых, следовавшая после никаха, у "заболотных" татар обставлялась некоторыми обрядами, которые мы не обнаружили у других групп. Например, в комнате, где находилась молодая, были еще жена брата невесты (ента). Невестка на ночь оставалась вблизи новобрачных. Здесь не было церемонии открывания покрывала невесты, существовавшей почти у всех остальных групп татар.

К одному из древних обычаев цикла свадебных обрядов сибирских татар, как и многих тюркских народов, относилось "очищение" молодых огнем. Этот обычай в XIX в. существовал с некоторыми незначительными отличиями у всех групп сибирских татар. Наиболее ярко он в прошлом проявлялся в татарских селениях Юрто-Бор, Кортюганы, Карбаны, Тарханы, Варваринские (Ярковский район Тюменской обл.). В Юрто-Бор (юрты Боровские, по терминологии XIX в.) при встрече свадебного поезда у ворот дома жениха разводили большой костер. Повозка, в которой находились молодые, проезжала через этот костер. Когда она останавливалась у крыльца дома [142] родителей жениха, появлялась фигура так называемого еярце, неизвестная, например, тарским татарам. Роль еярце исполнял какой-нибудь старик. Он держал в руке зажженный березовый веник, предварительно смоченный керосином. Этим факелом еярце размахивал во все стороны, изгоняя со двора "нечистую силу", чтобы она не могла чем-нибудь повредить молодым. Самих молодых с этой же целью он слегка ударял новым вышитым полотенцем, которое после исполнения обряда брал себе. При исполнении этого обряда еярце должен был славить жениха и невесту, а также их родителей и родственников. За труд еярце платили как родственники жениха, так и невесты. Молодые входили в дом родителей мужа, перешагивая через небольшой костер. Обряд очищения огнем несомненно представлял собой пережиток доисламских верований у сибирских татар.

Кроме описанной нами формы брака путем сватовства, у сибирских татар до Октябрьской революции встречался брак путем "похищения" с добровольного согласия девушки. При такой форме брака свадебные обряды значительно упрощались. При мирном исходе дела вся свадьба завершалась никахом и скромным угощением сторон.

Левират и сорорат среди татар встречались редко. Левират встречался только среди богатых. Сорорат встречался чаще, чем левират. По нашим полевым наблюдениям, отдельные случаи сорората встречались даже в первые годы Советской власти.

У всех рассматриваемых групп татар в прошлом бытовала такая форма брака, как колыбельный сговор. У тюркоязычных народов колыбельный сговор был известен под термином "бешик куда" (колыбельное сватовство), у ираноязычных народов под термином "гахворабахш" (колыбельное обещание) (Кисляков. Указ. раб., с. 87). Колыбельный сговор существовал у узбеков, казахов, киргизов, каракалпаков и до конца XIX в. сохранялся у башкир и казанских татар (Валеев. Западносибирские татары..., с. 171).

Большая часть цикла свадебных обрядов татар-аборигенов Сибири восходила к их религиозно-магическим представлениям. По нашим полевым исследованиям, значительная часть свадебных обрядов татар была связана с их представлениями о плодовитости. К этой категории обрядов относятся такие, как осыпание молодых и их брачной постели изюмом, сладостями, мелкими монетами. Поднимать покрывало новобрачной после ее приезда в дом [143] мужа в большинстве случаев поручалось мальчику, в руках которого были два веретена, сделанные из плодового дерева. У дверей комнаты, где находилась невеста в ожидании жениха, вместе со взрослыми стояли мальчик и девочка. Эти обряды, по представлению татар, имели магическую силу, обеспечивающую молодым плодовитость, богатую и счастливую жизнь.

Постоянное нахождение молодой за свадебной занавеской, тщательное закутывание ее во время переезда в дом мужа, запрещение выходить из дома в течение определенного периода времени должны были служить средством защиты новобрачной от злых сил.
. . .
[144]

Дается в сокращении Глава V Свадебные обряды. Воспитание детей.
из книги: Ф.Т. Валеев. Сибирские татары. Культура и быт. Казань, Татарское книжное издательство, 1993